Слимп - Страница 102

К оглавлению

102

Внезапно перед ними что-то полыхнуло в снежной круговерти нестерпимо ярким, пронзительно-жёлтым заревом: Хайк невольно прикрыл глаза ладонью.

– Это же дверь! – радостно завопил Мар. – Натуральная магическая дверь! Скорее, скорее её открывайте, мне жить хочется!!! Куда угодно, хоть к полиментам в участок, хоть к Кардиналу в темницу, плевать. Ай да Семён, ай да творец-молодец! Так бы и поцеловал тебя, да жаль губ нету. Считай, что поцеловал. Причём безо всяких задних мыслей, – на всякий случай предупредил медальон.

Высокая прямоугольная дверь висела над заметённой снегом землёй, ни на что не опираясь, и была словно сделана из нежаркого вечернего солнечного света: по пригашенной, ровно сияющей поверхности проплывали туманные расплывчатые пятна, то и дело плавно меняя свои очертания. Как летние облака в ветреную погоду.

– Идём, – коротко сказал Семён и толкнул дверь – та открылась внутрь, распахнулась настежь; в воздухе остался лишь яркий пустотелый прямоугольник, эдакая дверная коробка из солнечного света. Хайк прыжком перескочил через невысокий порожек, огляделся. Похоже, там ничего опасного не было: Хайк приглашающе махнул рукой:

– Давайте! – И отступил в сторону, исчезнув из дверного проёма.

Семён подхватил девушку на руки, переступил через порог. Как жених, вносящий невесту в дом.

Дверь беззвучно захлопнулась за Семёном и, скрутившись в огненный жгут, растаяла без следа.

Через полминуты чёрная стена инферно неспешно проползла по этому месту и пошла дальше, дальше, дальше…

Глава 18
Система Линейного Изменения Магических Пространств

Дверь за спиной Семёна скрутилась в огненный жгут и пропала; Семён, разумеется, этого не увидел.

Здесь тоже шёл дождь. Мелкий, тёплый, он сыпался из затянувших всё небо, низко нависших над землёй серых облаков; туман молочной дымкой затягивал всё вокруг, не давая толком разглядеть, куда они попали.

Под ногами плескалась вода, словно Семён стоял в большой неглубокой луже. Семён поначалу испугался, что их занесло в какую-нибудь трясину, но это было не болото – вода была чистая, а дно у лужи было твёрдое и ровное. Каменное.

Семён осторожно поставил девушку на ноги. Та легко соскользнула с его рук и встала рядом с Семёном, не выказывая ни удивления, ни хоть какого-нибудь интереса к происходящему.

– Хайк! – громко позвал Семён. – Ты где?

Голос звучал глухо, звук сразу растворился в тумане; Хайк не отозвался.

– Хайк! – изо всех сил крикнул Семён, прислушался – ответа не было. Не было слышно вообще ничего, кроме слабых всплесков потревоженной воды под ногами и бесконечного шелеста дождя.

– Мар? – Семён наклонил лицо. – Мар?!

Медальон тоже не отозвался, и это было необъяснимо, ненормально, не мог Мар молчать, тем более в такой ситуации. Что-то было не в порядке с этим Миром, что-то не то.

Надо было идти. Хоть куда-нибудь, лишь бы не стоять на месте.

Впереди туман был вроде немного погуще и потемнее, возможно, там росли деревья или начинался пригорок. А, может быть, и не было там никаких деревьев… Во всяком случае, выбирать особо не приходилось – Семён, настороженно поглядывая по сторонам и чутко прислушиваясь к любому шуму, двинулся вперёд, держа девушку за руку: та покорно шла за ним.

Это действительно был пологий пригорок, поросший низким чахлым кустарником. Дальше за кустарником, на границе видимости, начинался то ли заброшенный парк, то ли ухоженный лес, Семён не разобрал; далеко разнесённые друг от друга мощные стволы деревьев гладкими колоннами уходили в белесую небесную муть, пряча в ней свои кроны.

Семён остановился, оглянулся напоследок. И замер, поражённый увиденным.

Тумана – там, откуда они только что пришли, – не было. Растаял туман. Весь растаял, без остатка. И моросящего дождя больше не было. И туч.

Перед Семёном была широкая дорога, залитая повсюду тонким слоем воды; дорога, прямая как скоростная автострада; путь, протянувшийся от одной линии горизонта до другой.

Сама дорога была выложена из плотно подогнанных друг к дружке коричневых плит-ромбов, больших, тёсаных. Спокойная гладь воды над плитами поблескивала неживым стеклянным блеском; там, где прошли Семён и девушка, в воде были ясно видны вмятины. Следы от ног. Дальние вмятины уже почти затянулись, а ближние были глубокими, чёткими. Свежими. Словно оставленными не на воде, а на мокром снегу.

По ту сторону дороги был лес, наверное, такой же как и по эту сторону: деревья башнями уходили в высокое тёмно-синее небо. Это были сосны, сосны-великаны. Никогда Семён не видел таких, ростом никак не меньше Останкинской телебашни.

Размашистые зелёные кроны деревьев, залитые яркими солнечными лучами, были неподвижны; над ближними пышными верхушками, высоко-высоко, где-то у солнца, широко раскинув крылья, парила одинокая птица. Семён на секунду представил себе размеры этой птицы и ему стало несколько не по себе.

Хайка не было видно ни на дороге, ни возле деревьев-великанов.

– Надеюсь, эта птичка не уволокла Хайка к себе на обед, – пробормотал Семён, напряжённо вглядываясь в небо. – Впрочем, он ей и не дался бы. Я так думаю. – И повернулся к дождю и туману.

– Ох ты, – внезапно громко сказал Мар. – Где это мы? – Голос у медальона был скрипучий, как будто у него основательно пересохло в горле.

– Наконец-то, – обрадовался Семён. – Ты чего так долго молчал? Что с тобой случилось?

– Да я только-только в себя пришёл, – буркнул Мар и надсадно закашлялся. – Вот же пакость, – пробормотал медальон, – и как вы такой дрянью дышите…

102